2. РАЗГОВОР У ВОДОПАДА

Домой я всё равно пришла ужасно уставшей. От жары ощущалась такая тяжесть во всём теле, будто на меня уронили шкаф, причём несколько раз подряд. Пришлось минут сорок провести под холодным душем, а потом улечься смотреть телевизор, потому что я ни пальцем пошевелить не могла. И только когда стемнело и в окно влетел прохладный ветерок, я наконец уселась в своё любимое кресло, захватив миску спелых слив и большой стакан лимонада. Сколько себя помню, мама всегда ругала меня за возможное искривление позвоночника. Но я так любила читать именно в этом кресле, подобрав под себя ноги. К тому же, мама давно спит.

- Я узнала, что значит твоё имя, - написала я.

Интересно, он всегда на связи? А если нет, то как я узнаю, когда он готов пообщаться, а когда нет?

Но ответ появился через мгновение.

- И что скажете на это?

Не задумываясь, я вывела:

- Спаси меня!

Как бы там ни было, других вариантов спасения у меня всё равно нет.

- Для этого я и здесь. Ваше спасение – мой долг.

Удивительно. Такого мне никто и никогда не говорил. Да что там, я даже в кино ничего подобного уже давненько не видела!

- А как я должна понимать то, что ты – только имя? – спросила я.

- Имя – всё, что осталось от моей последней жизни.

Интересное кино. Я говорю с кем-то потусторонним? Впрочем, жара уже спала, так что на перегрев можно не ссылаться.

- Так что же… ты – не живёшь? Ты дух? Ангел?

На минуту мой собеседник задумался. Вдруг я спросила что-то запретное? Я панически испугалась, что больше не увижу ни единой буквы…

- Тебе так важно знать ответ? Хочешь дать определение всему непонятному?

- Мне просто хочется узнать о тебе… Нельзя?

- Пожалуй, можно. Но для этого необходимо заключить контракт.

Я пришла в замешательство. Как можно заключить контракт с тем, кого не существует? Но мне объяснили:

- Просто напиши своё желание. Это и будет тот контракт, который я должен буду исполнить. Это важно.

Что ж, будем играть по предложенным правилам.

Я аккуратно вывела в блокноте:

«Я хочу познакомиться с тобой, Сальвар, и узнать, кто ты».

На секунду мне показалось, будто мои кривые каракули сверкнули голубоватыми искорками.

- Я всё объясню. Во сне.

Так, ситуация усложняется. Теперь нужно и в блокноте писать, и в сны его пускать? Что же у меня останется моего? Впрочем, наверное, я уже сама настроилась на новую волну сказочного знакомства, так что теперь сама себе пошлю волшебный сон силой подсознания…

- Тогда – спокойной ночи, - написала я. И тут же почувствовала, как тяжелеют веки.

Уснула я мгновенно, как только легла в кровать. Давненько со мной такого не бывало! Раскалённым летом без открытых окон спать было рискованно. А в окна лилось целое море всевозможных шумов: рёв моторов, визг скутеров на поворотах, пение пьяненьких посетителей кафе в караоке, разговоры вырвавшихся на каникулы подростков, отправляющихся на дискотеку… Несколько недель я не засыпала, не заткнув в уши беруши, после которых голова раскалывалась. Но всё равно засыпала с трудом, мучаясь и злясь на себя за то, что на утро снова буду чувствовать себя помятой и разбитой. А теперь сон шёл ко мне сам, легко и мягко, как голодная кошка к хозяину. С этой счастливой мыслью я и уснула.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я обнаружила себя сидящей возле знакомого турецкого водопада. На берегу реки, под тенью вековых деревьев было устроено уютное кафе с белоснежными шатрами и белоснежными скатертями на белоснежных столиках. Я сидела совсем рядом с изящной оградой и смотрела, как прозрачная изумрудно-зелёная ледяная вода бежит с гор, падает, бурно пенясь белыми облаками брызг и спешит дальше, в бирюзовое Средиземное море. Крошечные частички воды поднимались в воздух, даря приятную прохладу. Я зажмурилась от удовольствия.

- Любава? Вы позволите?

К столику подошёл незнакомый мужчина. На вид около тридцати лет. И до чего же хорош! Настоящий атлант с угольными прядями, спадающими на плечи гроздью упругих колечек, с блестящими тёмными глазами. Полубог. А как он улыбался! Я невольно принялась его разглядывать, как диковинку в музее, гадая, откуда этот красавец может знать меня?

И вдруг поняла: это и есть принц Сальвар.

- Узнала, - лицо атланта озарила чарующая улыбка. От звуков его голоса я поплыла…

Ох, слишком много красавцев за один день…

- Нравлюсь? – спросил он, и я уловила в его голосе не самоуверенность, а растерянность и лёгкий страх.

- Очень! – выдохнула я.

- Значит, получилось, - теперь в бархатном голосе слышалось явное облегчение.

- Ты что же, ради встречи прихорашивался? – удивилась я.

- Вроде того. Понимаешь, я слишком давно ни с кем вот так не общался. А мне просто необходимо нравиться тебе.

В моих глазах он прочитал вопрос, который я постеснялась произнести вслух.

- Да, перейдём к сути. Поскольку я обязан сделать тебя счастливой, вид у меня должен быть соответствующий, чтобы от него ты тоже чувствовала счастье.

- Кто же заставил тебя … кхм… нести мне счастье?

- Это моя судьба, - вздохнул Сальвар.

- А если поподробнее? – настаивала я.

- Хорошо, пусть будет подробнее. Вид устраивает? Или можно перенестись на море…

- Нет, нет! Я обожаю Манавгат. Побуду тут хотя бы во сне.

- Тогда, вот моя история, - принц глубоко вздохнул, будто бы вовсе не был расположен к беседе. - Я жил в семнадцатом веке в Испании, был принцем, но не наследным. Меня действительно звали Сальвар. Конечно, полное имя было гораздо длиннее и сложнее, но оно уже забылось. После смерти, когда я оказался в этом мире, мне объяснили, что я не могу начать новую жизнь. Мне необходимо помочь ста женщинам, спасти их от самых страшных и необдуманных поступков, подарить им надежду. Если справлюсь, получу новую жизнь в человеческом облике. Теперь я здесь. И готов на всё. У нас есть три месяца на то, чтобы изменить твою жизнь.

Каким-то краешком сознания я помнила, что сплю. Поэтому ничему не удивилась. Наоборот, история показалась мне такой трагичной… Зависнуть в каком-то неведомом мире, дожидаясь новой жизни с семнадцатого до двадцать первого века – как это должно быть печально! Неужели и меня после смерти ждёт то же самое? Тогда я точно никогда не начну никакой новой жизни! Кому я смогу помочь, если моя жизнь такая расшатанная?

- И какая же я по счёту? – меня терзало любопытство.

- Сотая.

Такого ответа я не ожидала. Но, услышав его, ощутила что-то похожее на ликование.

- Ух ты! Последняя! Обещаю, я сделаю всё-всё и буду самой-самой счастливой! Счастливее меня не будет никого. Кроме тех девяноста девяти женщин, которым уже повезло.

Я смотрела в его шоколадно-карие глаза и хотела прыгать от восторга и вилять хвостом, если бы он у меня был. Такой мужчина! Необыкновенный! Пусть даже во сне, пусть.

- Они не в счёт, - Сальвар посерьёзнел. – Последняя из счастливиц умерла пятьдесят лет назад.

- Умерла от счастья? – не поверила я.

- У неё был рак.

Тяжёлый вздох.

- Последняя стадия. Врачи не смогли бы помочь. Её звали Роуз, она жила в Вашингтоне, совсем одна. После нашего знакомства ей стало немного легче, она стала вести активную общественную жизнь. Вспомнила о том, что хотела стать журналисткой. Написала несколько потрясающих статей о том, как важно следить за своим здоровьем, не бояться врачей, какие страшные могут быть последствия невнимания к себе. Потом написала книгу, которая вышла уже после её смерти. Удивительная женщина, такая сильная и талантливая. Она считала свою жизнь разбитой, уничтоженной, но вдруг – нашла смысл. И ведь она на самом деле помогла очень многим, просто спасла!

Я молчала. Что тут можно сказать? На пышных чёрных ресницах моего собеседника сверкнули слезинки.

- Это странно, но расстались мы не во время её смерти. За несколько недель до этого она почувствовала себя по-настоящему счастливой, нужной другим, востребованной. И я был вынужден её покинуть. Таковы правила.

Я не знала, чем могу помочь Сальвару. Он внезапно погрузился в такую чёрную печаль, что мне стало страшно.

- Ты любил её? Роуз?

Слёзы потекли по смуглой коже.

- Я не могу любить – в том смысле, в котором ты спрашиваешь. Но с другой стороны – я люблю всех. Каждая новая потеря – новая рана в душе. Если, конечно, это возможно. У меня нет тела уже несколько сотен лет, но боль я чувствую ежедневно, ежемоментно. Прошло уже пятьдесят лет со смерти Роуз, а рана ещё не затянулась. Хотя я верю, что в новой жизни она очень счастлива.

Я не сразу понимала смысл сказанного. Пятьдесят лет? Целых полвека он ждал свою сотую, нуждающуюся в спасении? Так долго!

- А кто была до неё? – я хотела сменить тему. Но боялась, что новые воспоминания принесут новую волну боли моему новому знакомому.

- Это было во время второй мировой войны. Девушка Алёна, совсем молоденькая. Она страшно переживала, что уехала из Ленинграда в деревню, чтобы спасти своих детей. Ей удалось избежать страшного голода. Но из-за этого она и терзалась. Чуть было не дошло до самоубийства. Она никак не могла простить себе, что осталась в живых. Как будто в эту деревню не могли ворваться фашисты! Я попытался объяснить ей, что её жизнь – это счастье, высшая награда и огромная ответственность. Когда она поняла, что кроме неё никто не позаботится о её детях и о могилах родителей, что она ещё молода и может начать новую жизнь, работать, болтать с подругами о нарядах, встретить новую любовь, смотреть, как растут дети…

Всё было понятно. Девушка нашла смысл. Как, интересно, она умудрилась его потерять в войну, да ещё и с детьми, когда каждая клеточка её тела должна была бороться за выживание?

А я? Какое у меня-то право на этого чудесного Сальвара? Сейчас нет войны, я не больна. И родители, к счастью, здоровы. Есть крыша над головой, работа, друзья…

- Сальвар, но почему я?

Он недоумённо посмотрел в мои глаза.

- А кто же ещё тебя спасёт?

Помолчав, он добавил:

- И кто спасёт меня?

Я очень надеялась, что понимаю его. Так долго ждать ту, кому сможешь помочь, если от этого зависит твоя собственная жизнь… А я в свою очередь помогу Сальвару.

- Я буду самой счастливой!

Он посмотрел на меня настороженно.

- Не обещай того, что от тебя не зависит.

- Но как же! – воскликнула я. – У меня всё есть, я здорова, молода, у меня всё впереди…

- Если бы ты сама в это верила! – принц презрительно фыркнул, перегнулся ко мне через весь стол и пристально посмотрел в глаза. – Не помнишь, какой была неделю назад? И раньше?

Я смутилась. Вспоминать было неприятно и немного стыдно… и очень страшно.

Я жила в мире нелюбви, которая пропитывала каждую минуту моей жизни. Дело не в том, что меня никто не любил. У меня были родители, бабушка, друзья… Но сама я не любила никого уже довольно давно. И это было страшно. Потому что под «никого» я имела ввиду себя, хотя поняла это не сразу. За близких я была готова жизнь отдать, а вот свою совершенно не ценила. Периодически мне хотелось покинуть эту невыносимую жизнь. Причём покинуть страшно, так, чтобы наверняка. Потому что боль от безграничной пустоты в сердце душила меня изнутри, незаметно для окружающих, всё сильнее и сильнее…

Неделю назад я провожала глазами пригородную электричку. В голове вертелись страшные мысли. Всего один шаг – и спасти меня не смогут… В городе было три станции. С любой можно шагнуть под поезд. А кое-где можно подождать возле рельсов… Остановила меня только мысль о родителях. Известие убьёт их. Они ещё слишком молоды, чтобы терять единственную дочь, для начала новой жизни им просто не хватит сил. Теперь меня грызла ещё и совесть…

Ужасно и страшно жить, когда твой собственный разум ведёт войну против тебя.

Мысль об электричке не была единственной. До этого я представляла, как корпоративная машина попадает в аварию, а я сижу рядом с водителем, на месте смертника. И умираю мгновенно.

Были и другие мысли. И каждый раз я умирала – будто бы не по своей вине. Случайность, оплошность, катастрофа. Что-то такое, что позволит мне не терзаться муками совести за преждевременный уход из жизни перед своими родителями, а как бы принять сложившиеся обстоятельства.

Но прошлой ночью появилась новая мысль. Из-за невероятной жары все окна в доме были открыты круглосуточно, а моя кровать стояла как раз под окном. Прошлой ночью мне показалось, что сделать шаг в темноту – это так просто, я сразу избавлюсь от всех своих проблем. С девятого этажа не было видно земли, и я не представляла, на что там можно приземлиться. Впрочем, какая разница? Будь там битые стёкла или сломанные ветки деревьев, мне будет уже всё равно. Стремительный полёт – и вечный покой. Да, я представляла себе покой, не зная, как страдает Сальвар, очутившись после смерти в каком-то непонятном бестелесном мире. Но мне нужно было время, чтобы собраться с силами и решиться…

Так вот почему эту ночь я провожу в компании Сальвара. Он действительно меня спасает. От меня же самой.

- Да, всё будет не так просто, - тяжёлый вздох вырвался из груди.

- Верно.

Сальвар вернулся на своё место и теперь смотрел на реку.

- Сложность ещё и в том, что ты не знаешь своего врага. Понимаешь, что тебе больно, плохо, но не знаешь, от чего. Тебе кажется приемлемым только наличие веской причины, без неё – ты ещё и совестью маешься за свои страдания.

Подумать только, он видит меня насквозь!

- Но ведь близкие мои видят, в каком я состоянии. И им тоже становится больно. А я хочу для них только счастья.

- А для себя?

Угольные глаза снова смотрели на меня. От взгляда перехватывало дыхание. Какой он необыкновенный! Вернее – то, что он него осталось… имя… дух, душа… то, что я могла назвать Сальваром и увидеть в своём сне – было неимоверно красиво. Я внезапно занервничала, опустила глаза и увидела, что одета в лёгкое летнее платье, белое с васильковым узором. У меня такого никогда не было. Что-то подсказывало, что о волосах тоже беспокоиться не стоит – выгляжу я прекрасно. Даже – непривычно прекрасно. Очень сложно было поверить в то, что такой мужчина может смотреть на меня с симпатией, но ещё сложнее оказалось представить себя красавицей.

Вдруг я поняла, что не знаю ответа на его вопрос.

- Ты сама хочешь быть счастливой? – он был настойчив.

- Да.

Мой ответ звучал неуверенно.

- Только для того, чтобы другие не волновались?

Я глубоко вздохнула. На минуту задумалась. И ответила:

- Не только. Я хочу, наконец, начать жить.

На его приятном слегка небритом лице расплылась довольная улыбка.

- Так то лучше.

Большие тёплые ладони накрыли мои слегка замёрзшие. Я поняла, что теперь, вот с этой смой минуты, со мной больше не случится ничего страшного.

- А теперь – подумай, чего ты хочешь больше всего.

- И это исполнится?

- Если принесёт счастье.

Я огляделась. Посмотрела на бурлящую изумрудную воду. Сосредоточившись, почувствовала на коже каждый маленький брызг горной реки.

- Я хочу похолодания.

Чёрные брови Сальвара недоверчиво приподнялись.

- Ты уверена?

- Абсолютно.

- Ты, которая всегда жаловалась на холодное лето? Вечно мечтающая о солнце и тепле? Ты, которая хотела накопить денег на квартирку в Манавгате, сейчас хочешь похолодания?

- Да!

Теперь в моём голосе зазвучала уверенность. Я почувствовала, как счастье постепенно заполняет меня, будто воду в кувшин наливают. Я знала, чего хочу. Самого несбыточного. Того, что сделает счастливой меня. И всех остальных жителей моего городка.

Я улыбалась и, не отрывая глаз, смотрела на Сальвара. А он смотрел на меня. И вдруг налетевший ветер выплеснул горную реку прямо на меня…

Открыв глаза, я не поверила увиденному. На коже блестели капли дождя, летевшие из открытого окна, восхитительно мокрые и прохладные. А на улице бушевала настоящая стихия! Ливень хлестал, по дороге бежали ручьи, лужи пузырились в медовом свете фонарей…

Я глянула на часы. Четыре утра. Ещё есть время.

Улыбаясь от счастья, я снова уснула. А когда запищал будильник, проснулась легко и радостно. В новостях ещё не сообщили, но я знала, что изнуряющая жара сдалась и отступила. Город сиял, отражая утреннее солнце чисто вымытыми окнами, сверкая посвежевшей зеленью.

Я решила пока не менять привычек и надела некогда любимый, а теперь уже изрядно надоевший сарафан. Очень хотелось ощутить на коже забытую за раскалённые месяц прохладу и сырость.

Спасение начиналось.