11. ОТВЕРГНУТАЯ

По пути домой меня, как шальная пуля, настигла мысль: а ведь я не чувствую себя счастливой рядом с Никитой… С ним я так же одинока, как и без него. И даже хуже – ведь раньше я верила в то, что рядом с любимым человеком почувствую себя счастливой. А люблю ли я Никиту Ольшанского? Пожалуй, нет. Итого: за три недели знакомства, несколько встреч и даже знакомство с родителями не появилось никакого «мы», не проснулись чувства, кроме симпатии, не появилась пара… как жили два одиноких человека, так и живут. И даже если перевезти меня в его роскошный трёхэтажный гроб за двухметровой оградой, я всё равно буду бесконечно одинока.

Не получилось, ничего у меня не получилось. Прав был Сальвар, я просто не умею ждать, я ещё не дождалась своего мужчину… Хотя, три недели – это же очень мало, откуда же у меня такая уверенность в том, что и дальше ничего не изменится?

При воспоминании о Сальваре стало значительно легче. А вскоре я нашла идеальный выход ид сложившейся ситуации. Оставалось только побыстрее заснуть…

Я очутилась в каком-то незнакомом, не очень приятном месте. Кругом росли деревья, непролазная чаща. Шёл серый противный дождик, мелкие капли ровными нитями спускались с неба, а с листьев падали уже более крупные капли, разбиваясь на коже в лужицы. О таком милом местечке я точно никогда не мечтала!

Сальвар вышел из чащи, хлюпая тяжёлыми резиновыми сапогами по раскисшей почве. Одет он был в грубые джинсы и плащ защитного цвета. Я, наверное, выглядела столь же «нарядно».

В лесу было так холодно и сыро, что я ёжилась и прятала руки в широкие карманы плаща.

- Жуткое местечко! – сообщила я своё мнение.

- Я не думаю, что нас ждёт приятный разговор.

Голос принца звучал спокойно и уверенно, однако в глазах я заметила тревогу…

Мы некоторое время молча смотрели друг на друга. Я пыталась понять по его глазам, что же за разговор нам предстоит. Случилось что-то страшное?

- Начинай. Не могу ждать, - попросил Сальвар.

Я глубоко вздохнула, чтобы собраться с мыслями:

- Скажи… вот ты погиб в 17 веке, тебя нет, ты умер. И ты находишься в этом мире. И я сейчас тоже здесь нахожусь… значит, меня тоже нет?

- В каком-то смысле, - начал объяснять он. – Фактически твой разум находится в пограничном состоянии. Ты одинаково близка к двум мирам, стоишь на границе.

- А как эту границу пересечь?

Да, вот он, тот выход, который я считала идеальным. Я покидаю свою жизнь, с которой никак не могу справиться, и остаюсь в неведомом мире с таким родным и милым Сальваром.

Было видно, с какой неохотой Сальвар отвечает:

- Нужно только захотеть.

- Просто захотеть?

- Не просто. Должны быть веские основания, твоя душа должна почувствовать настоящую, глубокую потребность остаться в этом мире. Обычного каприза – не достаточно.

Подумав, он добавил довольно грубым голосом:

- Неудавшегося романа – не достаточно!

Тяжёлый взгляд обвалился на меня дубовым шкафом.

- Значит, я не смогу остаться… здесь? С тобой?

Крепкие руки снова сжали мои плечи. Так уже было… но в этот раз – не помогло.

- Любава, послушай меня. Внимательно! Для того, чтобы добровольно уйти из жизни во сне, должны быть очень, очень серьёзные причины! Тяжёлая болезнь, война, голод, разруха, тюрьма… Нельзя оказаться здесь просто потому, что ты устала бороться с реальным миром. Нельзя, нельзя молодой, умной, красивой девушке, у которой вся жизнь впереди, мечтать о потустороннем мире, когда у неё есть реальная, настоящая жизнь, в которой всё возможно и осуществимо! И потом, этот мир – не такой, каким ты его сейчас видишь. Все пейзажи – иллюзия. В этом мире нет ничего, ничего, кроме твоих воспоминаний о последней жизни. Нет водопадов, нет моря, нет пляжей, пустыни, леса – ничего нет! Ты этого хочешь?! Именно этого?

Я смущённо уставилась под ноги, на толстый слой опавших сосновых иголок, затопляемый нудным дождём.

- Я хочу быть с тобой. А ты – здесь.

Сальвар закатил глаза и прошептал какое-то длинное ругательство.

- Люба, я здесь не по своей воле. Так распорядились, и я исполняю предписание. Где окажешься ты, в какой части этого мира – решать не мне. Нет никакой гарантии, что тебя определят ко мне в пару. Да этого просто не может быть! К тому же я не собираюсь задерживаться в этом мире. Как давно я мечтал начать новую жизнь! И вот ты мне заявляешь, что у меня снова ничего не получилось…

Принц обессилено плюхнулся в лужу и спрятал лицо за огромными ладонями. Наверное, не хотел показать мне своих слёз. Я опустилась рядом с ним.

- А из твоих… женщин… кто-нибудь делал такой выбор, оставался здесь?

- Их было немного…

- Расскажи! – попросила я и взяла его за руку. Только бы принц не замолчал! Пока я прошу его о чём-то, он будет говорить…

- Ну, хорошо. Может, поймёшь, насколько ты не права.

Мы уселись поудобнее, насколько это было возможно, у ствола какого-то высоченного дерева.

- Давно, ещё в 18 веке, Аделина, совсем молодая девушка, подверглась жестокому нападению на улице. У неё отняли кошелёк. Правда, там были гроши… Это разозлило бандитов, и они воспользовались беззащитностью девушки, затащив её на какой-то пустырь. После той ночи она даже не могла встать, чтобы выйти к людям и позвать на помощь. К тому моменту мы уже общались около двух месяцев, всё шло на поправку, а я не смог предусмотреть эту страшную трагедию. Мне подсказали, что она уже не сможет иметь детей. И я помог Аделине перебраться в этот мир. Её душа была чистой, она даже не держала зла на тех бандитов! Поэтому вскоре отправилась в реальный мир, но все последующие жизни проводит в монастыре, причём выбирает самые заброшенные места с тяжёлым климатом и превращает их в маленький рай. Она и сейчас живёт где-то в Африке. Позже мне объяснили, что всё было не случайно, Аделину ждала новая жизнь, нужно было попасть в неё как можно скорее, так что бандиты просто помогли ускорить переход.

Я представила, как на меня нападают, как несколько сильных рук тащат на пустырь… ну уж нет, на такое я не согласна, даже представить не могу!

- Ещё одна дама, Изабель, жила в Париже в крохотной мансарде. В одну очень холодную зиму подхватила воспаление лёгких, три дня промучилась в полном одиночестве. На чётвёртый день хозяин дома нашёл её, отвёз к лекарю. И тот даже помог, но здоровье женщины было сильно подорвано. После того случая она начинала болеть от каждого ветерка, а уж сквозняков в мансарде, да и на рынке, где она работала, вполне хватало. С рынка её выгнали, кому нужна вечно больная работница? Замужем Изабель никогда не была, родственники остались далеко в провинции. Она не выдержала бы дороги до родного дома… Ей не хотелось оставаться в этом мире, а ожидание смерти были слишком мучительным. Мы с ней встретились в этот тяжёлый период её жизни, я пытался рассказать ей о том, что всё ещё впереди, всё наладится. Ох, если бы тогда были развиты современные технологии, она смогла бы и работать, и продукты заказывать, не выходя из дома. В любом случае, рано или поздно, она умерла бы от голода. Мне пришлось ей помочь, потому что другого выхода я не видел. Третья женщина, Каролина, жила в Португалии. Она очень любила своего мужа, моряка. Они были знакомы с самого детства и никогда не расставались, пока он не стал моряком. Однажды он ушёл в море и не вернулся в установленный срок. Но и тела его не привезли… Целых пять лет Каролина ждала мужа. Пока, наконец, не вернулся в город матрос, работавший с ним вместе. Тот матрос рассказал, что на судне случилась чума, тела всех погибших сожгли, в том числе и капитана. Корабль не пускали в порт, но матрос ночью потихоньку выбрался, доплыл до порта и устроился работать на другой корабль. Уже на следующий день он драил палубу на корабле, идущем в Индию. Получив подтверждение смерти любимого мужа, Каролина пожелала умереть. Желание её оказалось настолько сильным, что я мог только помочь. Иначе она могла бы сделать с собой что-нибудь страшное…

Я поняла глаза к дождливому небу. Капли дождя смешались со слезами, но легче не стало.

- А ещё кто? – нарушила я тишину.

- Больше никого, - в угольных глазах Сальвара тоже блестели слёзы.

- Никого? То есть – из девяноста девяти женщин за три с половиной сотни лет только трое пожелали не просыпаться?

Мне сложно было в это поверить. Гораздо сложнее, чем в существование моего испанского принца.

- Что тебя так удивляет?

- Ну, я была уверена, что люди в таком состоянии, когда кажешься себе безгранично одинокой и беспомощной, с удовольствием хватались бы за шанс не проснуться…

В голосе звучала уверенность. Что ж, я действительно так думала.

- Ох, как это всё невыносимо! – прошептал Сальвар и с силой ударил по стволу кулаком. На нас посыпались мокрые шишки и водопад крупных капель.

- Ужасно, что твоё поколение совершенно не видит в жизни никакого смысла, - от шёпота он перешёл к крику. – Многие столетия женщины боролись за жизнь: свою, детей, мужа. Цеплялись зубами за малейшую возможность спастись. Сначала – в пещерах, охраняли вход от диких зверей. Искали пропитание. Потом – гибли на воинах, защищая свою землю, своих детей. Терпели голод, зная, что он закончится. Спасались из самых страшных пожаров ради одного – не доставить врагу удовольствия, не погибнуть от его рук. Сколько лет, пока медицина не достигла современного уровня, женщины страдали от чахотки, тифа, да просто порезанный палец без должной обработки мог стать причиной смерти. Но они держались, из последних сил. И многие выздоровели просто на силе воли. Сколько из них теряли самых близких, самых любимых людей, но находили в себе силы жить, потому что кроме них некому было позаботиться о могилах, почтить память ушедших, помолиться об их душах. А ты просто так¸ от нечего делать, хочешь уйти из жизни! Да ещё и с моей помощью…

В его прекрасных глазах плескался океан боли и презрения. Презрения ко мне.

- Надо же, я сумела вывести из себя даже ангела, - я закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Похоже, больше мне никто и ничто не сможет помочь. И я буду вынуждена влачить своё жалкое существование ещё несколько десятков лет, потихоньку выводя из себя всех близких людей своими придуманными проблемами. А потом умру одна в своей квартире, и некому будет даже в «скорую» позвонить.

Сильные руки трясли меня так неистово, что рыдания постепенно утихли, и я решилась посмотреть в глаза Сальвара. Его лицо было совсем рядом, такое рассерженное, почти дикое… и такое родное… даже не пытаясь прислуживаться к словам, я потянулась вперёд и поймала губами его губы, тёплые и мягкие. Но лишь на миг. Принц оттолкнул меня, и я впечаталась спиной в ствол.

- Какой я тебе ангел? Ты что, совсем ничего не соображаешь? Не видишь, что творится вокруг? Не слышишь, что тебе говорят? Я теперь понимаю, почему ты совсем не удивилась попаданию в этот мир. Потому что у тебя есть свой мир, тоже нереальный, придуманный мир твоих глупых фантазий, в который ты попала настолько прочно, что вытащить тебя ничто не сможет! Зачем, зачем ты всё время что-то придумываешь?

Обессиленный Сальвар рухнул рядом со мной и снова заколотил по стволу. Надеюсь, эта сосна – тоже иллюзия, иначе мне не убежать от праведного гнева экологов.

- Просто в реальном мире – слишком страшно, - пробормотала я.

- Чего ты боишься? Ты что, не знаешь, что люди врут друг другу, устраивают подлости, предают самые лучшие чувства и чаще всего – ближайших друзей? Разве не об этом рассказывают книги в твоей необъятной библиотеке?

- Всё это я знаю. И вижу. Но я не хочу в это верить! – воскликнула я. – Неужели так сложно понять, что чьё-то предательство я не могу воспринимать с улыбкой? Или, как там Карлсон говорил, «пустяки, дело житейское»? Да не хочу я жить в таком мире! Я хочу верить в победу добра над злом, в вечную любовь и в то, что счастье не в деньгах. Получается с трудом. Но ещё я хочу верить, что если буду очень стараться – смогу выбраться из своей жизни и начать новую, счастливую и беззаботную. Не может быть так, чтобы я каждый год с таким трудом копила деньги на отдых. Не хочу думать о том, что все так живут. Это же просто невыносимо!

- И поэтому тебе проще поверить в несуществующих принцев? В сказочные страны и невероятные превращения?

Я молча кивнула.

- Дурочка.

- Знаю.

Он пристально смотрел на меня. И снова был так близко… По красивому лицу текли струйки воды, очерчивая его идеальные черты. Я снова потянулась для поцелуя. Я хочу быть с ним, остаться навсегда в этом лесу, промокнуть до нитки, но остаться!

- Вот что ты делаешь?

Грубый вопрос остановил меня. Щёки вспыхнули, и я отвернулась, сгорая со стыда.

- Думаешь, я – твой принц? Единственный, судьбой предназначенный и всё такое? Да ты же и капли правды обо мне не знаешь. Тебе просто захотелось поверить в новую сказку.

- Ты – необыкновенный.

- О да, это верно. Второго такого – не найти, - грустно проговорил Сальвар.

- Ты очень добрый. Ты помог стольким женщинам.

Тишина.

- Ты – самый красивый мужчина из всех, кого я когда-либо видела. Ты самый чуткий, внимательный и предусмотрительный. У тебя золотое сердце, ты никогда не думаешь о себе.

Я постепенно осмелела и снова посмотрела на принца. Его лицо окаменело. Он внимательно слушал, что я говорю.

- Я хотела бы остаться с тобой, потому что не вижу для себя другой жизни.

- Вот как, - зло процедил он. – А ты хоть знаешь, каким я был до смерти? Сюда ведь попадают не за примерное поведение, знаешь ли.

- Мне всё равно, - прошептала я.

- Не сомневаюсь! Но ты всё-таки послушай.

Он отсел чуть подальше, словно боясь оказаться слишком близко.

- Я - не наследный принц. У меня было трое старших братьев. Но я хотел, так страстно хотел оказаться на троне, что родственники не стали преградой. Папочка любил меня больше других, баловал, с детства брал с собой на охоту. И я никак не мог понять, почему не могу получить корону в качестве новой игрушки? Он сам учил меня тому, что сильнейший всегда прав. Это очень помогало на охоте, ведь сначала мне было безумно жаль убитых зайцев. Мне быстро объяснили, что жалость не красит короля. И я вырос послушным мальчиком. Несчастный случай на охоте? Обычная вещь, с каждым может случиться. Яд в куропатке? Ну, это же дворец! Ядовитая змея под одеялом? Невероятная случайность, не имеющая никакого объяснения. И, наконец – заговор врагов против короля. Гость, приглашённый во дворец, вонзил кинжал в сердце монарха и пытался утащить драгоценности… И всё это – моих рук дело. Рук и разума. Каждое преступление я тщательно продумал, подготовил и исполнил. Удача оказалась на моей стороне. Даже когда французский посол позарился на шкатулку с изумрудами… достаточно было просто позвать стражу!

Я чувствовала, как леденеет моя кожа, а мысли замирают, не в силах понять услышанное.

- Я к тому же соблазнил всех жён братьев. Бедные вдовушки так нуждались в утешении! Потом двое из них забеременели и, не в силах вынести позор, распрощались с жизнью. Должен сказать, они были не единственными. Всего на моей совести восемь женщин, униженных, растоптанных. Они были не нужны мне после соблазнения. И пять детей, которые так и не родились. Все эти женщины прокляли меня перед смертью. А также их родители. Поразительно, у каждой из них оказались любящие родители! А я был уверен, что человеческая жизнь не стоит ничего. Важна лишь власть. И чем больше ты можешь получить власти, тем меньше тебя должна заботить чужая жизнь. Я правил страной недолго. И двух лет не прошло, когда братья одной из погубленных мною женщин пробрались в мою спальню и устроили настоящую пытку. К моему несчастью, начальник стражи оказался отцом моей жертвы, он тоже выжидал подходящий момент. Они сказали мне всё. О, сколько нового я о себе услышал в ту ночь! А потом оставили на полу кухонный нож и подожгли шторы, а потом и полог над дверью. Выбраться из спальни я не мог. Поэтому решился на самоубийство, не дожидаясь, когда огонь накинется на моё тело. Я был трусом. Жалким трусом. В ту ночь я мог изменить всю свою жизнь. Огонь очищает, избавляет от грехов. Я уже мог бы прожить несколько жизней, возможно, более счастливых. Но я выбрал быструю смерть, чтобы избежать пытки огнём. И оказался в этом мире. Долгое время со мной были только мои воспоминания. До того момента, когда я осознал, насколько нечеловеческой была моя жизнь. Осознав это, я захотел искупить содеянное, если это возможно. И мне придумали миссию – спасать женщин от самоубийств. Делать несчастных женщин счастливыми. Что могло быть невыполнимее? Мне пришлось выслушать столько невероятных историй о мужчинах, по зверствам своим приближающихся ко мне. И постепенно я начал меняться. Я понял, полностью осознал ужас своей жизни. К тому же те женщины, которыми я попользовался, оказались со мной в одном мире. Ведь самоубийство – страшный грех! Мне пришлось выслушивать их воспоминания о жизни на протяжении долгих лет. Я и сейчас их слышу. Поэтому не перестаю ненавидеть свою последнюю жизнь ни на секунду. Самое страшное – то, что я никогда уже не смогу заслужить их прощение, чем-то помочь их семьям… да и семей давно нет… Невыносимо осознавать, что ты ничего не можешь исправить!

Я молчала, не в силах произнести ни слова.

- Ты теперь тоже меня ненавидишь?

- Не знаю, - я пожала плечами. – Не могу, наверное. Потому что тот ты остался в семнадцатом веке. А сейчас появился иной Сальвар, добрый спасатель глупых женских душ. В одном ты прав. Я больше не буду пытаться остаться здесь с тобой. Тебе нужна новая жизнь. Я только сейчас это поняла.

- Ну, наконец-то, - его тяжёлая рука легла мне на плечи, а пальцами другой руки он смахивал слезинки с моего лица.

Мы долго просидели, обнявшись и переваривая разговор. Наконец, принц начал меня успокаивать:

- Всё у тебя будет, глупенькая. Только смотри внимательнее, слушай внимательнее и ничего не придумывай. Я ж тебя знаю, ты после каждого «Привет» представляешь себя в белом платье и придумываешь детям имена, подходящие под отчество.

Он взъерошил мои волосы.

- Интересно, что ты приготовила для маленьких Сальварычей?

Я расхохоталась, понимая, какой глупой была совсем недавно.

- Подумала, что Лилия и Артур – вполне подходящие имена. И русское ухо не режут.

Принц удивлённо вскинул брови.

- А что? Неплохо. Артур Сальварович. Хотя я всегда мечтал назвать сына Александром. У меня никогда не было детей… Ни один малыш не родился. Разве могут у чудовища быть дети? Разве что летучие мыши…

Он внезапно погрустнел и снова углубился в воспоминания.

- Скоро ведь рассвет, - вспомнил он. – Тебе пора. Не вздумай задержаться – вытолкаю взашей!

Я неохотно поднялась. Всё тело затекло от долгого сидения на земле. Одежда промокла, а я продрогла до костей. Мне захотелось обнять принца на прощание.

- Не вздумай! – остановил меня он. – Я всё ещё здесь, значит, я всё ещё я.

Открыв глаза, я увидела, что замоталась в три одеяла, пытаясь согреться. Но тело всё равно била дрожь. Похоже, я заболеваю…